• Новости
• Спонcорам
• Библиотека
• Авторы
• Предприятие

ЧАСТЬ III.

П А М Я Т Ь.

Глава 26. ОБЯЗАЛОВКА.

— ВАМ, МОЖЕТ, СТУЛ ДАТЬ? — спросил инвалид.

Эхо выстрела…

…вспугнуло голубей с интернатского двора. Сашка вздохнул, отошел от окна и сел за парту. Кеша оторвался от вычислений и взглянул на друга.

— Грустно без Елены Михайловны! — сказал Сашка.

— Всем грустно… она родит вот-вот… А как тебе новый-то? — поинтересовался Кеша.

— Коша, что ль? Да ну его! «Это делайте — того не делайте…» И его эти рассказы вечные! Все о войне, да о том, какой он храбрый!

— Ты не прав, он, по-моему, хорошо рассказывает.

— Да хорошо-то может и хорошо, — усмехнулся Сашка, — только врет, по-моему. Мне кажется, что он вообще не воевал…

Дверь распахнулась, и в класс ввалились ребята. Когда все расселись по своим местам, вбежал Сосик.

— Шухер! — заорал он. — Коша идет!

В класс вошел худой подтянутый мужчина с хищно загнутым кончиком тонкого носа. На вид ему было лет пятьдесят.

Класс встал.

— Садитесь, — коротко кивнул воспитатель и сел за стол.

Ребята опустились на сидения. В классе было тихо.

— Вот что, — доставая из портфеля какую-то тетрадку, сказал воспитатель, — здесь у меня записаны все ваши промахи. Учтите, потом это все суммируется, так что, чтобы не плакать, когда оценки по поведению будут выставляться, ведите себя достойно… Вот, допустим, — он открыл тетрадь, — итоги дежурства нашего класса по столовой. Пилонов, встань!

Сашка поднялся с парты.

— Ты работал на хлеборезке?

— Да.

— А какое ты имел право дать Гришечкину буханку хлеба? — сурово взглянул на него воспитатель.

Сашка удивленно оглянулся на класс, недоумевая, откуда Коша мог узнать об этом.

— Я не давал, — соврал он.

— Не ври! — хлопнул ладонью по столу воспитатель. — Ребята видели!

Сашка опустил голову.

— Но они были голодные, — пробормотал он.

— Дело не в буханке, а в том, что ты перебил ребятам аппетит перед обедом — это раз; чем эти ребята лучше других, тоже голодных — это два…

— Но другие же не просили! — вставил Сашка.

— Не перебивай меня! — повысил голос воспитатель. — Значит, если б и другие попросили, ты бы и им дал? Хорош гусь! Ты элементарно нарушил дисциплину — это три! Государство поит и кормит, обувает и одевает тебя — так какое же ты имеешь моральное право нарушать дисциплину? Никакого права не имеешь! Садись.

Сашка сел.

— Не бери в голову, — тихо прошептал, повернувшись к нему, Гришечкин.

— Разговоры! — постучал пальцем по столу воспитатель. — Далее… — продолжил он. — Вчера, на «часе свободного чтения», все были заняты чем угодно, только не книгами…

— Д-да что это з-за «свободное чтение», к-когда нам п-приказывают читать! — не выдержал Кастрюля.

— Вы все прекрасно знаете ваши права и чужие обязанности! — воспитатель покраснел от гнева. — А между тем, как сказал один советский поэт: «Душа обязана трудиться и день, и ночь, и день, и ночь…» Понятно? Обязана!

— Обязаловка, значит, — хмыкнул Леха.

— Не «обязаловка», а ПРАВО! — воспитатель многозначительно ткнул пальцем в потолок. — Право на труд, на учебу, на знания! По-моему, уж в шестом-то классе такие вещи надо понимать! «Любите книгу — источник знаний!» — сказал Буревестник революции Максим Горький.

— «Книга — друг человека», — дополнил Сашка.

— Что? Это кто сказал? — воспитатель обвел взглядом класс.

— Горький! — ответил Сашка.

— Гм… Ну, а кто еще знает какие-нибудь афоризмы о книге?

Леха поднял руку и встал.

— «Ничто не ценится так дорого и не стоит так дешево, как хорошая книга». Это Сервантес сказал!

— Гм… — вторично гмыкнул воспитатель. — Ну, это ты, по-моему, путаешь чего-то!

— Ничего не путаю! — Леха очень честно и открыто смотрел в глаза воспитателю. — Сервантес, точно!

— Ну ладно, садись!..

Леха сел и, обернувшись, незаметно подмигнул Сашке.

— Джордж Истеренко, встань! — приказал воспитатель.

Истеренко встал.

— Сегодня я обнаружил в карманах твоего пальто сигареты «ТУ-104». Ты что, на этом «ТУ-104» вылететь из интерната захотел?

Ребята злорадно захихикали.

— Так у него же мама — стюардесса, он привык летать! — писканул с последней парты Сосик и засмеялся своей шутке.

— Так что же ты скажешь, Истеренко? — продолжал допрашивать воспитатель.

— Это не мои… не мои сигареты, — тихо отвечал красный Истеренко.

— А чьи? Тебе их подбросили, подложили?

Истеренко отрицательно покачал головой.

— Может, твои одноклассники так подшутили?

Истеренко опустил голову.

— Меня один старшеклассник… восьмиклассник… попросил…

— Зачем ему просить тебя, когда он сам может купить? Что ты врешь, Истеренко? Ты же правдивый парень! Не бери пример с Пилонова, это он у нас диплом по вранью имеет!

Ребята засмеялись.

— В общем, так, Истеренко… в понедельник явишься бритым наголо, под «нулевку», понял?

— Но… — вскинулся было тот.

— Никаких «но»! Иначе родителей к директору вызову, понял? Не для того мы кровь в боях проливали, чтобы вы курили в шестом классе! Ты понял меня?

— Понял, — глухо ответил Джордж, садясь за парту.

Он положил голову на руки и тихо заплакал.

— Вот Коша гад: в наших карманах роется! — прошептал Сашка Кеше.

— Здесь у меня есть графа, — продолжал воспитатель, — которая называется «Внешний вид». А ну-ка, встаньте, мальчики!

Мальчишки встали.

— Вы только посмотрите на себя!

Мальчишки вняли призыву и посмотрели.

— Ну, и на кого же вы похожи?

— На себя, — не задумываясь, ответил Леха.

— На п-папу, — высказал свое предположение Кастрюля.

— Нет, вы похожи на поросят, то есть не на будущих мужчин, а на будущих свиней!

Девочки захихикали.

— Колени выпирают, ботинки не чищены, галстуки в чернилах и в жирных пятнах! — продолжал критический осмотр воспитатель.

Он встал из-за стола и прошелся по проходу.

— Берите пример с меня, — сказал он, разводя руками и как бы приглашая ребят немедленно взять с него какой-нибудь пример. — Видите, как выглажены брюки и начищены туфли? Это все я делаю сам, причем каждый день! Это у меня еще с того времени, когда я служил во флоте. Увидел бы наш старпом двойную складку на брюках или пылинку на башмаках! Живо бы дал наряд вне очереди куда-нибудь на ют или в машинное отделение — шестеренки драить!

— А позавчера он рассказывал, как стрелком-радистом летал! — шепнул Сашка на ухо Кеше.

— У каждого настоящего мужчины внешний вид должен быть безупречен! — продолжал ораторствовать воспитатель. — Но этого мало!

Мужчина должен следить и за тем, чтобы не свинячить вокруг себя! Вот скажи, Пилонов, что это за чернильные пятна у тебя на парте и рядом на полу?

— Это я утром ручку заправлял и пролил случайно, — оправдывался Сашка.

— «Случайно пролил» и никто не виноват! — торжествующе усмехнулся воспитатель. — Вот так же оправдывалась и одна пятилетняя девочка: «Кукла сбросилась с дивана и сломала себе шею»!.. А кто убирать за тебя будет, дядя?

Сашка промолчал.

— В общем, так, — подвел черту воспитатель, — сейчас же все пятна на партах стереть ластиком, а затем выдраить тщательным образом мокрой тряпкой с мылом, а пятна на полу подчистить бритвочкой. Потом мастикой замазать и натереть. Это не одного Пилонова касается, а всех. Ясно?

— Ясно! — вразнобой ответил класс.

Началась уборка. Ребята ерзали ластиками по партам, замывали с мылом чернильные поля и загадочные буквы: «Г.К.В.Ч.»; бритвочками и маленькими стеклышками подчищали пятна на полу; разводили в воде брикеты ядовито-красной мастики…

Когда пол был намазан мастикой и натерт, а парты снова поставлены на прежние места, ребята обессилено повалились на них.

— Ну вот, совсем другое дело, — похвалил воспитатель.

В класс вбежал Юрик Спиралин, относивший на место щетки.

— Люди! — радостно крикнул он. — Елена Михайловна родила девочку!

— Вот это да! Кто сказал? — пробасила Ориша.

— Только что в учительскую позвонили!

— Ура! Ура! — зааплодировал класс.

— Ребята! — крикнула Танька Сыщикова. — Поехали поздравлять Елену Михайловну! Я знаю, в каком она роддоме!

— Поехали! — обрадовались ребята.

— Стоп! Прекратить базар! Все по местам! — скомандовал воспитатель. — Никуда вы сейчас не поедете! Там и без вас хлопот хватает!

— Но мы бы хоть записку и цветы передали, — несмело сказала Сима Кузьмичева. — Елене Михайловне это было бы приятно…

— Конечно! — поддержали ребята.

— Куда вы поедете, когда у вас еще уроки на завтра не выучены?

— Да мы выучим! Мы успеем! — заорал класс.

— Нет, я сказал! — тон воспитателя был непререкаем. — С территории интерната выход в будний день воспитанникам воспрещен! Вы что, хотите, чтоб меня с работы сняли?

— Было бы неплохо, — шепнул Сашка Кеше.

— Поедете в воскресенье, если уж так приспичило поздравлять. И баста, никаких разговоров! А сейчас — за уроки!

АНОНС!
Полностью повесть представлена в журнале.

2007